Этому "творению" почти год, написано в то время, когда я ещё "была" с В. и любила А..
Наверное то, что описано в нём, оказалось переломной точкой, а концовка - пророческой. Но сейчас я этому только рада. Тому, что не пошла по второму кругу.
- Ты глупец! - кричал я ему вслед, глядя, как ветер трепет подол его плаща.
Он не обернулся.
- Ты не знаешь, что ты делаешь!
Я знал, что он смеётся надо мной. Я видел, как содрагались его плечи. Я чувствовал, что рот его искривляется в немой, злобной улыбке, улыбке, которую я так ненавидел. Только потому, что она заставляла моё сердце сжиматься, наполняя меня желанием идти за этим человеком куда угодно.
Человеком... Человеком? Я никогда не верил в то, что могло быть выше моего понимания. Но моя душа никогда прежде ещё не была терзаема сомнениями так, как сейчас.
- Куда ты идёшь?
- Я должен вернуться туда, откуда пришёл.
- Зачем? Зачем ты вёл меня всё это время? Чтоб теперь бросить меня рядом с пропастью? Ты клялся мне, что ты не оставишь меня!
Его тело скривила судорога. На мгновение мне показалось, что он сейчас упадёт, но он неожиданно выпрямился струной, и его громкий хохот раскатился по округе, осколками разбиваясь о горные выступы. Эти звуки пронзали мне сердце раскалёнными иглами, но я не мог... не мог себе позволить плакать перед ним!
- Я клялся? А ты... - он задыхался от смеха, вероятно, пребывая в восторге от самого себя, - ты - поверил? Чёрт подери, я ещё никогда не встречал столь наивных глупцов! Неудивительно, что твоя благоверная тебя не выдержала, тряпка.
Он поднёс ладонь к глазам, смахнув выступившие слёзы.
Я стиснул зубы, не давая себе воли, но мой голос предательски дрожал.
- Неужели ты пришёл только ради этого? Ради того, чтоб разрушить мою жизнь?
Впервые за весь наш разговор он соизволил обратить ко мне своё лицо. Ничто не выражало его истинных чувств, ничто не говорило о том, что минуту назад он смеялся, как сумасшедший. Лишь в глазах его горел огонь нечеловеческой злобы и презрения.
- Я разрушил твою жизнь? - он говорил так тихо и спокойно, что я почувствовал страх, зарождающийся в
самой глубине моей трепещущей души. "Он сейчас кинется на меня и растерзает меня в клочья," - думал я, пытаясь утихомирить нервно прыгающее сердце.
- Да.
- Я разрушил твою жизнь?
- Да!
- Что я сделал?
- Ты отнял у меня семью, друзей, работу... жизнь! Ты отнял у меня всё!
- Я? Я отнял? Ну чтож... так забери у меня всё это.
Я запнулся в непонимании. Что? О чём он говорит? Неужели он может обратить всё, как было?
- Глупец... я вижу в твоих глазах эту искру надежды. Нет. Ничего. Я не могу тебе ничего вернуть. Ведь я у тебя ничего не брал.
- Ничего не брал? Да у меня было всё, пока я не встретил тебя!
- Всё?
- Я был счастлив!
- Счастлив... Счастье - это твоё всё? Ты считаешь, что это то, что тебе нужно?
- Все люди ищут счастья. И я - все.
- Вы все ищете его. Но никто не находит.
Я не знал, какую грань мне переступить - гнева или отчаяния. Его спокойствие и абсолютная уверенность в собственной правоте не оставляли мне и малейшего шанса быть воспринятым серьёзно.
- Почему ты так уверен? - я не оставлял слабых надежд хоть как-то возразить ему.
- Знаешь, чего ищут люди? Того, чего они не знают. Они боятся неизведанного, но жаждут его сильнее, чем чего либо ещё в своей жалкой жизни.
- У каждого своё счастье... И не тебе решать, каким быть моему!
Его губы искривились в ухмылке.
- По твоим словам все так и было. Я всё решил. Всё отнял и всё разрушил.
Я смутился, поймав себя на мысли, что он добился того, на что давил. Он играл на моих недостатках, зная, что я не в силах буду перебороть себя и преодолеть их... и я отнюдь не был победителем в этой борьбе. Его мерзостная идеальность заводила меня в тупик, и я уже сам уверовал в то, что все мои аргументы ничтожны, а попытки добиться от него ответа, который устраивал бы меня - тщетны.
- Заученная с детства истина - на вкус и цвет... "И я - все". Ты противоречив, как и все. Они все путались передо мной. В этом вы равны. Одинаково нелепы и неразумны.
Он глубоко вздохнул, и с губ его сорвался пар.
- Никто из вас не знает, что есть счастье. А тот, кто знает, не хочет его. Мудрейшие несчастны, и это их судьба.
- И что же есть счастье?
- Ты хочешь так легко получить ответ на тот вопрос, над которым веками бились твои братья? Ты считаешь, что заслужил его?
- Легко? После всего, что я пережил, после всего, что ты видел, после всех твоих усмешек ты считаешь, что всё это теперь даётся мне легко?
- Глупец! - вскрикнул он гневно, - оглянись! Люди переживают войны, гибнут в катастрофах, теряют себя и других, а ты плачешь о своём потерянном рае? Твоя жизнь - ничтожное пятно на полотне истории, всего лишь штрих в палитре человеческих мук! Но вы, люди... Ваш эгоизм душит вас, вы готовы излить океан слёз по себе, упиваться своей беспомощностью, пытаясь снискать жалость откуда-то свыше... да это самое ничтожное, самое мерзкое, что можно просить! Ты хочешь знать, что такое счастье? Слепец... да разве ты не видишь, что стоишь у его края?
Он вновь повернулся ко мне спиной, страстно и влюблённо созерцая зияющую пропасть, у которой мы стояли.
- Ты чувствуешь, что происходит с тобой? Твоё сердце разрывается от страха и боли, ты хочешь плакать, потому что понимаешь, каково было всё то, что ты оставил. Знал бы ты это... чувствовал бы, если бы не я? Это
твоё счастье. Ты смог почувствовать его так остро, как никогда.
- Зачем? Почему такой ценой? Я лучше бы жил в неведении!
- Теперь ты видишь. Вы боитесь, но ищете, находите... и сбегаете.
- Я знаю, кто ты.
Он тихо усмехнулся.
- Скажи же мне, кто я.
- Ты Сатана...
- Громче!
- Ты - Сатана! Ты Дьявол! Люцифер, которого послали мне за мои грехи... Ты - безжалостный палач!
Я сам не мог поверить в то, что говорил, но оно вырывалось изнутри, и я не в силах был остановить ту злость, ту ненависть и ту боль, что изливались сейчас в моих отчаянных воплях.
- Ты прав, - прозвучало как пощёчина.
Я прав? Он, должно быть, смеётся надо мной. Он издевается... он хочет, чтобы я сошёл с ума от терзаний неизвестности.
- Да, я палач. Без жалости, без сострадания. Через мои руки проходят, сотни, тысячи... миллионы таких, как ты. Но я не Сатана. Сатана - это ты.
Что?
- Да что за бред ты несёшь?
- Я пришёл к тебе, чтобы дать тебе выбор. Вы, люди, даже не подозреваете, что абсолют зла - это вы сами. Вы столь безответственны и безвольны, что всем своим грехам стремитесь найти виновника... кого угодно! Но только не себя. Я искушал тебя? Вероятно... я бы даже сказал, несомненно. Я соблазнял тебя? Да. Да! Но разве я тянул тебя за руку? Где твоя голова? Тебя погубил не я. Тебя погубил ты сам с твоим ничтожным духом марионетки. Я дал тебе право выбора - и ты им воспользовался. Ты сам указал мне на верёвки, которые надо перерубить, и я лишь покорно опустил топор. В чём же ты теперь винишь меня?
Он сделал шаг ближе к обрыву.
- Последний кон игры. Твой последний выбор - за этим ты пришёл сюда.
Его голос снова был спокоен и тих.
- Я занесу лезвие над твоей шеей. Или ты продолжишь по второму кругу. И никогда ни о чём не вспомнишь.
Яркий свет ударил мне в глаза, заставив зажмуриться. Я стоял один перед краем пропасти, моё сердце бешено стучало, ветер размывал слёзы по лицу, пробирался под одежду и блуждал в волосах.
Шаг? Куда. Больше всего мне сейчас хотелось застыть на месте. Движение - жизнь. Но такая мне не нужна. Я - один перед краем пропасти. И я делаю шаг.
Вперёд.